Что такое информационная война. И почему Украина ее проигрывает

Когда звучит слово «война», люди сразу думают об убийствах на поле боя, ракетных обстрелах и разрушениях. На самом деле, агрессия одного государства против другого начинается не с этого.

Чтоб заставить обычного человека убить другого (мы говорим не о патологических убийцах, а о рядовых людях), нужен эмоциональный заряд, - эмоция, которая вызовет это неестественное для нормального человека желание. А также моральное оправдание - объяснение, почему убийство, в данном случае, это норма и даже необходимость.

Создание этого эмоционального фона и насаждение в общественном мнении «логического обоснования» убийств и являются первым шагом и главным признаком подготовки государства к войне.

На практике это выражается в «распятых мальчиках» Донбасса, псевдоисторических статьях путина и пропаганде нарративов: «мы хотим не забрать чужое, а вернуть свое», «мы защищаем своих» (христиан, православных, пролетариев, интернациональный долг в Афганистане, русских или русскоязычных, «Сирия – сестра» и т.д.).

То есть, военным действиям всегда предшествует информационная война. Как на территории противника, так и в собственной стране. Различие в том, что в своей стране применяется пропаганда, а на территории потенциальной жертвы – информационно-психологические спецоперации.

Пропаганда

Цель пропаганды - навязать общественному мнению нужную политическому руководству страны трактовку событий и фактов. Объектом пропаганды является, в основном, собственный народ, поскольку пропаганда, как и реклама работает только в случае массированного воздействия на аудиторию, то есть, многократного повторения одних и тех же нарравтивов. А такая возможность, как правило, есть только на территории, где вещают подконтрольные правительству СМИ.

Достаточно откровенно суть пропаганды описала топ-пропагандистка Кремля Ольга Скабеева, выступая в этом году в Российском военно-историческом обществе.

«Не до конца имеет значение, что конкретно происходит. Происходить может одно и то же событие, но интерпретация этого события имеет значение. Это то, что в современном мире принято называть эпохой пост-правды, когда есть правда, или может быть правды нет. То есть, не важно, что был нанесен удар… Важно, какое именно мы с вами, или они для нас, сформируют отношение к этому удару. Их интерпретация нашего удара по Харьковской области – проявление агрессии. Для нас все то, что мы сейчас делаем в Харьковской области – это создание санитарной зоны. И, если мы с вами считаем себя патриотами, то лучше относиться к государственной точке зрения, и работать на государство. Это кто-то назовет пропагандой, но это будет пропаганда здравого смысла, пропаганда интересов твоей страны, пусть даже и агрессивное навязывание интересов твоей страны».

Естественно, пропагандистка лукавит, когда ставит знак равенства между интересами страны (всего народа) и интересами государства, то есть политической верхушки государства. Вряд ли российский народ был заинтересован в тех деструктивных процессах, которые вызвала в его стране война с Украиной. Зато, так называемая «СВО» полностью отвечала интересам путина, который видел в ней и инструмент сохранения своей власти, и механизм реализации своей «исторической миссии».

Точно также можно сказать об украинской пропаганде. Когда отечественные телепропагандисты из всех утюгов вдалбливали в сознание людей лозунг «Верим в ВСУ», они действовали в интересах политической верхушки Украины, рассчитывавшей на тот момент быстро решить проблему войны без вовлечения широких масс, чтоб потом эти массы голосовали за нее на выборах.

Но, при всей кажущейся патриотичности, эта мантра работала как демобилизатор и пацификатор общества. Ведь вера – понятие пассивное, оно не предполагает действия. То есть, власть, через свою пропаганду, по сути, говорила украинцам: расслабьтесь, мы все сделаем сами, только поддерживайте нас, если хотите мира.

В результате, общество, мобилизованное на борьбу с врагом в первые дни войны, расслабилось и потеряло чувство единства со своей армией. А когда власть поняла, что без помощи общества не справится, и стала требовать уже не веры, а участия и жертв, демобилизированное и демотивированное общество ответило уклонизмом, саботажем и поиском виноватых.

Этот пример - демонстрация того, что пропаганда, даже так называемая «патриотическая», редко работает на интересы страны. Как правило, она является инструментом реализации интересов властной верхушки государства. А эти интересы часто не совпадают.

Также «Віримо в ЗСУ» - пример того, как недальновидная пропаганда создала точку конфликта между обществом и государством внутри Украины. Которой сразу же воспользовался враг для своих ИПСО.

Информационно-психологические операции

Минобороны США определяет ИПСО как «спланированные действия по передаче конкретной информации и индикаторов на иностранные аудитории, чтоб повлиять на их чувства, мотивы, критическое мышление и, в итоге, на деятельность иностранных правительств, организаций, групп или индивидуумов».

То есть, как видим из этого определения, ИПСО могут иметь долгосрочные (стратегические) и краткосрочные (тактические) цели.

И здесь снова обратимся к откровениям российских спецов данной сферы. «Сенатор» РФ от оккупированной части Запорожской области, бывший представитель РФ в НАТО, экс-глава «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин в марте текущего года объяснял студентам МГИМО МИД россии суть и значение информационно-психологических спецопераций.

«Победа в войне достигается прежде всего за счет того, чтобы дискредитировать политическое и военное руководство противника, представить его в глазах собственного населения в качестве негодных людей, которые «случайно стали на вершине власти в этой стране». Это люди, которые «гонят свое население на верную гибель, на бойню». Это очень важный способ.

Второй способ дискредитации военного и политического руководства противника – это обвинение в коррупции, когда применяется колоссальный объем дипфейков, чтобы доказать, что конкретное лицо - просто вор, коррупционер, а потому верить ему нельзя. Это, в основном, применяется в отношении к наиболее популярным в народе противника персонажам.

Безусловно, используется также метод запугивания – это демонстрация собственной силы, бескомпромиссности собственной армии в достижении поставленной цели и многое другое».

Как видим, Рогозин ставит значение информационной войны для победы над противником даже выше, чем силу оружия. Это правильно, потому что оружие держат в руках люди, а побуждают их держать его (или не держать!) психологические и мировозренческие установки этих людей. На которые можно влиять информационно-психологическими спецоперациями.

Россия проводила свои ИПСО в Украине начиная с 91 года. Это и шахтерские забастовки начала 90-х (их лидер Михаил Крылов недавно умер в Москве), и поддержка «пророссийского» Кучмы чтоб устранить «незалежного» Кравчука в 1994 г., и крымский сепаратизм Мешкова, и участие РФ в выборах Ющенко-Янукович, и «газовые войны» и т.д.

Особенно активизировались они после 2014 года, когда информационная война перешла в стадию гибридной и обеспечивала реализацию не только политических интересов россии в Украине, но и военных. Из примеров в голову сразу приходит использование «военной лексики»: «бомбят Донбасс», «блокада Донбасса» и т.д.

На территории Луганской и Донецкой областей боевые действия велись обеими сторонами: и РФ (с ее прокси: «ДНР»/«ЛНР») и Украиной. АТО была объявлена не из-за митингов, а после захвата российскими «добровольцами» Стрелкова украинского города Славянск. Но «бомбила», с точки зрения российских пропагандистов, только Украина, - ее противники, видимо, пирожками отстреливались...

«Блокада» тоже, если посмотреть в словаре, означает «окружение, изоляция». Конечно же прекращение Украиной торговли с де-факто оккупированными россией территориями в 2017 году не было окружением или изоляцией. Но слово «блокада» имеет для всех постсоветских людей стойкую ассоциацию с массовым голодом и гибелью сотен тысяч мирных жителей Ленинграда, - именно поэтому оно стало главным идентификатором данного события в российских и даже некоторых украинских СМИ. Помните Скабееву: не важно, что произошло, - «важно какое именно мы с вами, или они для нас, сформируют отношение к этому», то есть, какая интерпретация события будет закреплена в массовом сознании.

Кстати, сам факт использования россией «языка войны» после 2014 года является одним из признаков того, что уже тогда Москва рассматривала события на Донбассе именно как оккупацию, хоть и маскировала это Минскими соглашениями. Это подтверждают слова того же Рогозина во время лекции в МГИМО: «Использование языка войны является непреложным условием применения вооруженных сил за пределами национальной территории».

Как видим, информационная война всегда предшествует вооруженной агрессии и сопровождает ее. По наличию ее признаков, можно спрогнозировать и следующие фазы, которые готовит противник: гибридную войну и вооруженную агрессию. Поэтому очень важно начинать оборону уже на стадии информагрессии: активно противодействуя ей на территории противника своими ИПСО, и готовя к вторжению свои вооруженные силы.

Но, к сожалению, Украина не просто проиграла инфовойну, предшествовавшую вторжению, - она ее даже не вела.

Нет, был запрет «ВКонтакте» и «Однокласников», блокирование российских ресурсов в мае 2017 года, но это скорее локальные элементы обороны. Войну же всегда выигрывает тот, у кого есть политическая воля и ресурсы наступать, тот, кто влияет на ситуацию в тылу противника. А может кто-то привести пример успешной украинской информационной операции на территории России с целью разрушения мифов о нас, которые навязывались российской властью потенциальным добровольцам, военным, «чмобикам» и обывателю?

Возможно, какие-то локальные операции и были, но так чтоб повлиять на массовое сознание (как это делает Россия в Украине) – точно нет. И можно даже сразу назвать причины этого: отсутствие (на тот момент) политической воли, и ресурсов - как финансовых, так и человеческих.

Это, в свою очередь, было обусловлено непониманием руководством Украины значения информационной компоненты как первой стадии агрессии. Хуже того, Украина и сейчас, в конце третьего года открытой вооруженной агрессии РФ не пришла к пониманию того, что заставить россиянина отказаться взять в руки оружие – имеет значение не меньшее, чем отправить на войну с этим россиянином неподготовленного украинца.

Россия смотрит на это иначе. Вот несколько цифр из публикаций мировых СМИ, подтверждающих, что в отличие от Украины, Кремль понимает цену слова.

Агентство Reuters, со ссылкой на анонимного сотрудника СБУ, сообщило, что с момента начала конфликта в 2022 году украинские спецслужбы закрыли 86 российских бот-ферм, расположенных на территории Украины (!). В общей сложности они контролировали 3 миллиона аккаунтов в социальных сетях, с аудиторией 12 миллионов человек…

 Sueddeutsche Zeitung выяснила, что российское агентство «АСД», сотрудники которого оставляют комментарии под сообщениями украинских государственных учреждений, правоохранительных органов, политических деятелей и украинских медиа, за три месяца, с января по апрель 2024 года, опубликовало почти 34 млн комментариев.

Только за работу в 2022 году АНО «Диалог», в отношении которого Великобритания и США ввели санкции за распространение кремлевской дезинформации, получило из российского бюджета 9 млрд (!) рублей.

Веди Украина хотя бы минимально сопоставимую работу в информационном поле РФ, это было бы невозможно скрыть.

Если кто-то спросит, откуда Киеву взять деньги на это - возникает встречный вопрос: а откуда деньги у военкомов, членов медкомиссий и коммерсов, поставляющих ВСУ оружие и БПЛА? Может быть пора пересмотреть концепцию мобилизации?

Но это тема отдельной статьи. Я же приведу пример информационной работы россиян в нашем инфополе, с которым столкнулся лично.

Менее чем за сутки мое интервью «Укрлайфу» набрало 502 комментария! И почти все - исключительно в духе: «Господин гармаш плохо дружит с головой и слушать его противно!». Зато на следующий день, когда боты отработали свою норму, стали появляться преимущественно другие мнения.

Для понимания – основным месседжем интервью была необходимость остановки оккупации противником наших территорий с помощью китайско-бразильских «мирных инициатив», которые предусматривают двухстороннее прекращение огня. Сделать это, по моему мнению, следует до того, как россияне захватят всю территорию Донецкой области и выбьют нас с Курщины. В таком случае заморозка не только остановит дальнейшую оккупацию украинской территории, но будет политическим поражением Путина – ведь получится, что он не достиг ни одной из целей «СВО», да еще и потерял законную российскую территорию.

В Москве явно кто-то не хотел распространения этой идеи в Украине. Поэтому включилась технология влияния массы на индивидума. Ее доступно описал в своем выступлении перед студентами МГИМО «сенатор» Рогозин…

Основные методы информационной войны

Бывший зампред Госдумы РФ и впоследствии представитель РФ при НАТО в Брюсселе рассказал будущим российским дипломатам о психологическом опыте, участником которого он стал еще в школьные годы.

В аудиторию, где находилось 9 «подсадных» участников заводился десятый человек – объект психологического воздействия. Перед группой проходил человек и присутствующим предлагалось дать ему характеристики. 9, по заранее оговоренному сценарию, давали исключительно позитивные оценки и десятый - тоже присоединялся к их мнению. Сразу же, тот же самый человек заходил по второму кругу, и подсадные участники резко меняли свое мнение, давая исключительно негативные характеристики. В результате, десятый человек, под воздействием мнения девятерых, тоже менял свое мнение на противоположное, невзирая на абсурдность происходящего. И так было с пятью разными участниками эксперимента.

«Я был поражен как толпа, массовое сознание давлеет над индивидуумом. Как личная свобода и личное восприятие мира находится под контролем массы, окружающей этот индивидум», - говорит Рогозин.

Действительно, в Интернете собраны гигантские объемы информации, которые человек просто не в состоянии переработать, чтоб докопаться до правды и объективной оценки факта. В этом лабиринте люди ориентируются на комментаторов – так называемых экспертов, блогеров, либо просто тех, кто оставляет свой отзыв под видео, как в случае с моим интервью. Именно они и формируют мнение большинства.

Получается, что в современном мире правда не имеет значения, важно то, как факт трактует большинство. И для того, чтобы оно трактовало его в интересах Украины, а не России, - у Украины должны быть не только кибер-, но и инфо-войска. Где, кстати, могли бы служить те, кто не хочет брать в руки оружие, еще и доплачивая при этом государству за такую «альтернативную службу».

Еще один базовый метод, лежащий в основе ИПСО - «… это создать искусственный конфликт между группами людей. Разыскивается любая линия потенциального раскола, например, вопросы языка, религии и радикализируется к большому конфликту, выгодному Кремлю».

Об этом методе рассказал эксперт украинского Центра стратегических коммуникаций и информационной безопасности Денис Самигин.

Эту же методику обнаружили и расследователи, анализировавшие утечку документов, упоминавшейся выше, российской «АСД», которая за три месяца оставила 34 миллиона комментариев в украинских ресурсах.

Sueddeutsche Zeitung пишет: «Российские аналитики "АСД" тщательно исследуют информационное поле Украины, выявляют чувствительные темы и используют их для поляризации общества».

Почему мы проигрываем…

Зная методы информационной агрессии, было бы вполне логично, если бы украинское государство работало над устранением «линий потенциального разлома» и тем «поляризующих общество»: в первую очередь - языковой и религиозной.

Это не значит, что нужно отказаться от выявления российской агентуры в рядах священников УПЦ МП, но СБУ могло бы делать свою работу без шоу в СМИ, а власть могла бы не политизировать этот процесс заявлениями западноукраинских облсоветов, «запрещающих» «московскую церковь».

Также, представители государства могли бы не называть родной язык 40% граждан Украины «языком оккупанта» и не ставить знак равенства между русскими по национальности украинцами и россиянами – гражданами страны-агрессора.

Особенно, если учесть, что основная паства Украинской православной церкви, как и большая часть русскоязычных украинцев, проживают как раз в зоне военных действий.

Публично и демонстративно наступая на религиозные чувства и ментальные особенности местного населения, государство не только создает почву для российских ИПСО, но и уменьшает лояльность живущих там граждан к украинской армии.

Когда люди чувствуют агрессию по отношению к своим ценностям, они, естественно, начинают сопротивляться ей. Отсюда и ждуны и коллаборанты и добровольная агентура врага. И мова, и вера, в данном случае, не объединяют, а разъединяют украинцев. Более того, они в прямом смысле убивают украинских военных, побуждая местных идти на сотрудничество с российскими «защитниками» их веры или языка.

То, что государство не считается с объективной, исторически сложившейся, на Юго-Востоке Украины реальностью (пусть и требующей постепенного изменения), углубляя «линии разлома» и «поляризацию общества» - фактически является подыгрыванием противнику в его информационной войне против нас.

Еще раз: враг создает свои ИПСО только на основе реально существующих в Украине конфликтных тем и линий разлома. Не путин, - мы их создаем, своей нетерпимостью, неуважением к тем украинцам, которые не отвечают нашим представлениям о патриотизме или украинстве. Соответственно, наиболее эффективным методом обороны от российской информационной агрессии является целенаправленная политика государства по смягчению и устранению любых острых тем, разделяющих украинцев, работа государственного аппарата по предотвращению любых признаков дискриминации, ксенофобии, нетолерантности одних украинцев относительно других.

Фундаментальной идеологической ошибкой, фактически обнуляющей возможности Украины в проведении стратегических ИПСО на территории России, является также отождествление в нашей пропаганде россиян и российской власти.

Единственный реальный субъект влияния на режим путина - российский народ. И он же – народ - является главным объектом стратегических ИПСО, призванных влиять на политический режим РФ. Если же Украина априори заявляет свою позицию не как антипутинскую, а как антирусскую и антироссийскую (что тут же используют в своей пропаганде соловьевы/киселевы), то она лишает себя возможности влиять на россиян, а, соответственно, через них и на российскую власть.

В отличие от Киева, Москва постоянно подчеркивает, что воюет не с украинцами, а с «режимом Зеленского», «бандеровцами», «неонацистами». Это позволяет ей находить группу пассивной или активной поддержки среди украинцев, которые не отождествляют себя с этими понятиями.

Резюмируя, приведу слова главы администрации президента РФ Антона Вайно: «Война за право давать явлениям и событиям имена – это наивысший уровень войны».

Если Украина не выйдет на этот уровень понимания войны, не начнет активную информационную экспансию на территорию противника, и не сбалансирует свою внутреннюю информационную политику, - мы проиграем. Независимо от количества оружия и числа мобилизованных. Потому что оружие держит в руках человек. А человеку нужна мотивация. А мотивацию определяет отношение индивидуума к этой войне. Которое, в свою очередь, формирует информация…